|
ИСПЫТАНИЕ
Включилась громкая связь, и по кораблю разнёсся голос оперативного дежурного штурмана второго класса Йола Бруна: —Ровно через пятнадцать минут в кают-компании будет включена прямая трансляция обращения президента к экипажу нашего корабля. Приказ командира: всем здоровым членам экипажа, свободным от вахты и внеплановых работ, собраться в кают-компании. Пилот-истребитель Мак Соркус, которого только что сменил Йол, сказал: —Быстро это у них. Через пятнадцать минут передаём — и будьте любезны послушать. —А что сейчас ещё делать? — резонно возразил Йол. — Вот через семнадцать часов подготовка к торможению, тогда забегаем. А сейчас всё равно все маются от безделья. Зато они подгадали под смену вахты — вот это расчёт. Запусти они обращение часа на три позже — тебя и из пушки не разбудишь. А так — тоже пойдёшь смотреть. Мак зевнул и посмотрел на часы. —Пойду, — согласился он. — Можно, конечно, и в записи посмотреть, но это уже не то. Что-то есть в прямой трансляции такое, ради чего стоит не поспать лишние полчаса даже после тяжёлой космической вахты. Он улыбнулся. Йол ухмыльнулся в ответ. Последняя тяжёлая вахта была не в этом полёте. —Ладно, пойду смотреть на президента, — сказал Мак. — Счастливой вахты. Йол кивнул, они обменялись рукопожатием, и Мак вышел. Щёлкнул замок. Йол задумчиво посмотрел вслед. Хороший мальчишка. Горячий только… Как и все мальчишки. Затем он переключил передатчик дальней связи на большой экран кают-компании и на один из своих экранов. Включил режим максимального оповещения. Теперь даже те, кто не смог отойти от своего рабочего места, и те, кто лежит в лазарете, смогут слушать прямую трансляцию. Откинувшись в удобном кресле, Йол глянул на часы. До эфира оставалось восемь минут. Когда Мак зашёл в кают-компанию, там было уже полно народа. Помещение, обычно разделённое звуконепроницаемыми перегородками, вмещало все четыреста пятьдесят человек экипажа. Сегодня все перегородки были убраны. В скором времени здесь должно было собраться около трёхсот пятидесяти человек. Остальные были на вахте или срочном ремонте или лежали в лазарете. Стоял гул как на гигантской пасеке. Мак прикрыл глаза и на секунду ощутил себя у дедушки. Ему даже почудился запах мёда. —Мак, ты что там стоя спишь! — донёсся вдруг до него чей-то голос. Мак вздрогнул, возвращаясь в реальность, открыл глаза и обвёл глазами зал. Метрах в пятнадцати от него махал рукой бывший однокашник Дол Эгорд. — Давай к нам, я тебе место держу! Ну конечно, только Дол со своим зычным басом мог перекричать такую толпу. Мак улыбнулся и начал пробираться к нужному столику. Фигура и голос Дола удивительным образом не стыковались между собой. Он был худой, невысокий, с просто безобразно молодым мальчишеским лицом. Чтобы хоть как-то соответствовать своему положению, Дол отрастил себе усы, но всё равно выглядел моложе даже салаг, только пришедших на корабль. Ему даже спиртное отказались продавать в день выпуска, пока он не сбегал за документами, чтобы доказать свой возраст. Эту историю любили повторять с различными приукрашиваниями, да и сам Дол вспоминал её, посмеиваясь. Добравшись до столика, Мак поздоровался с Долом и сидевшими здесь же его соседями по каюте: транспортным бортовым радистом Алом Момоном и техником Алом Генли. Усевшись на свободный стул он огляделся. Вокруг было много знакомых и не очень знакомых лиц. Некоторых он знал по именам, некоторых только в лицо. Ал Момон, которого все звали по фамилии, похоже, снова был с похмелья. Об этом свидетельствовали красный цвет лица и беспрерывная жажда Момона. Он то и дело подливал себе в стакан минеральную воду и пил её жадными глотками. Заметив взгляд Мака, он засмеялся: —Как мы вчера вдарили!.. — потом помолчал и добавил. — Можно было бы опохмелиться, но сегодня летаем… Мак кивнул. Понятно. Летают — наверное, отрабатывают упражнения для подтверждения классности. Он взглянул на часы. До трансляции оставалось меньше полминуты. Мак вместе со стулом повернулся в сторону экрана и откинулся на спинку стула. Засветился экран и на нём появился огромный торс личного секретаря президента. —Уважаемые господа! — произнёс он. — Сейчас вы увидите персональное обращение президента к экипажу космического корабля «Ретрибутор» Военно-Космических Сил. Секретарь исчез, вместо него появился президент в форме Верховного Главнокомандующего. Раздался страшный грохот: все встали. Президент помолчал несколько секунд, глядя, казалось, прямо в зал. Затем он коротко кивнул: —Господа, прошу садиться. У Мака аж в горле перехватило, так ему понравилось поведение президента. Настоящий Солдат с большой буквы! Чётко, коротко, без лирики — как и полагается настоящему командиру. С повторным грохотом экипаж уселся на свои места. —Господа! Экипажу вашего корабля выпала огромная честь и уникальная миссия, — президент говорил чётко, внятно, рублеными фразами. — Вы призваны поставить точку в нашей всеобщей затянувшейся войне. Враг знает, что обречён, но продолжает бесполезное сопротивление, отнимая драгоценные жизни наших граждан. Вы должны переломить хребет зверя, заставить его закончить никому не нужную войну и капитулировать. На ваши боевые шлюпки поставлено новейшее оружие. Ваш корабль также оборудован новейшими разработками тотального вооружения. С этим связана вторая часть вашей миссии — вы первыми должны испытать это новейшее оружие в боевых условиях. План атаки разработан Тактическим отделом Главного штаба Военно-Космических сил и будет передан вам в течение суток. Отечество надеется на вас. И снова весь зал вскочил со страшным грохотом и триста пятьдесят глоток в едином порыве проорали: «Служу отечеству!» Президент помолчал, подождав, пока все усядутся, затем как-то расслабил осанку и сразу перестал быть официальным. —Ребята! — сказал он уже другим, более человечным тоном. — Не только Отечество, не только президент, но и я лично как человек надеюсь на вас. И не только я, вместе со мной ещё миллионы людей, уставших от войны, тысячи солдат, жизнь которых в ваших руках. Тысячи матерей молятся об окончании войны, желая возвращения домой своих сыновей и дочерей целыми и невредимыми. Мы все надеемся на вас. От вас зависит дальнейшая судьба Отечества. Ещё несколько секунд он молча смотрел с огромного экрана. Затем коротко кивнул. Зазвучали звуки гимна. Президент встал. И снова весь экипаж вскочил в едином порыве. У Мака на глазах выступили слёзы. Оглядевшись, он увидел, что не только у него. У многих и молодых, и зрелых глаза подозрительно блестели. И все были охвачены единым боевым настроем, и всем понравилось выступление президента — короткое, но так цепляющее за живое, и всем понравился сам боевой президент, особенно в сравнении со своим предшественником — интеллигентным мямлей. Перед ними стоит задача — и они её выполнят. * * * Яника показала пальчиком в небо и с гордостью сказала: —Мой папа сражается с захватчиками. Он герой. У него уже есть три ордена и много медалей! —Конечно, Яника, — согласилась воспитательница. — Твой папа герой. Она взяла девочку за руку и повела её в здание детского сада. Яника обернулась и замахала рукой. —Пока, мама! — закричала она. —Пока, Яника, — помахала в ответ рукой мама. Она постояла, глядя вслед дочери, затем повернулась и поспешила на работу. Зайдя в комнату, Яника подошла к толстому мальчику, важно сидящему на полу и строившему дом из кубиков. —А мой папа герой, — сказала она ему. —Замолчи, Яника, — ответил толстый мальчик. — Ты уже надоела. У нас у всех папы герои. А у Флесии и мама герой. Девочка немножко подумала, а потом решительно сказала: —А мой папа всё равно больше герой. Мальчик важно пожал плечами и ничего не ответил. Яника видела, что он не согласен с ней, но придумать, что ещё сказать, она пока не могла. Потом она спросит у мамы. Внезапно её внимание привлёк громкий треск за окном. Подбежав к окну, она выглянула наружу. Благодаря этому она умерла мгновенно. Толстый важный мальчик долгие четыре часа мучался от ожогов. * * * —Антиматерия — это сила! — с восторгом рассказывал Мак в кают-компании четырём собравшимся вокруг него салагам. — Даже атомная бомба против неё — тьфу. Высвобождается чистая энергия! Я специально снижался посмотреть, как это действует. Ослепительная вспышка — и ничего. Ни-че-го, — по слогам повторил он, всё ещё переваривая увиденное. — И потом атомная бомба — это радиоактивное заражение, лучевая болезнь… А здесь — материя сталкивается с антиматерией, происходит аннигиляция и высвобождается чистая энергия. Всё очень гуманно. Двум
японским городам посвящается. Опубликовано 24.09.2005 |
||